Треснувшая ваза

Мне надобен язык – длинней желанья,
И шире океана шумный рот,
Нечеловеческое сверх-сознанье,
Чтоб описать Творителя щедрот!

Душа моя – фарфоровая ваза,
Была чиста, и до того хрупка –
Не вынесла любовного экстаза!
Разбилась … Я валяю дурака.

Я, как луна, раз в месяц исчезаю.
Три дня меня нельзя увидеть здесь.
Известно всем в Твоих влюблённых стае –
В календаре такие дыры есть.

* * *

Я позабыл, о чём хотел поведать.
А мысль – слоном по Индостану прёт.
Сюжет и ритмика – лишь формы бреда,
Я разрушаюсь! Но несусь вперёд!

Собою меряя Твоё величье,
Я сжался до размеров волоска,
Не видя тут ни сходства, ни различья,
Я сдался! Мысль витает в облаках …

Я столько сочинил любовных песен,
Что выдумкой считаю сам себя.
Молю, скажи – Тебе я интересен?
Ведь, эти строчки я сложил, любя!

То, как Синай, стою немой горою,
То Моисеем в гору я ползу …
Я – эхо! Сверху слышу неземное,
И отражаю звуки там, внизу.

Гора Синай – лишь холм камней да глины,
Немая, бессловесная земля.
Возвысила на ней Ты исполина!
Пророка нам дала, Поводыря!

Пророк принёс с Синая астролябью,
Для навигации духовных звёзд.
Гляжу через неё на морды жабьи,
И вижу – плыть нам океаном слёз!

* * *

Зачем я этот разговор затеял?
На тему, чуждую всем злобам дня?
Kто злобу выдумал? Твоя идея!
Да, я во гневе! Не вини меня!

То, что к Тебе я одержим любовью,
Одобришь ли? Молю, ответь мне «ДА!»
Ведь откровение всем будет новью!
Такого не слыхали никогда!

На языке любом! Его не слышал
Никто – ни перс, ни турок, ни араб!
Я захмелел. Моя уж едет крыша.
Свяжи меня, я знаю, что не прав!

* * *

Любимая, всесильная красою!
Свяжи меня тугой своей косою!

Меснави (5, 1884 – 1920)